Королева Юга - Страница 85

Тебе придется убивать, сказал Олег Языков. Рано или поздно. В тот день они прогуливались по пляжу Марбельи перед его рестораном «Царевич» (в глубине души Языков скучал по всему русскому), неподалеку от того заведения, где Тереса работала после выхода из тюрьмы. Конечно, не начинать с этого. Так сказал русский. И не своими руками. Нет и нет. Это он сказал по-русски. Если только ты не очень горячая или не очень глупая. Не придется, если ты останешься снаружи и будешь только смотреть. Но тебе придется делать это, если ты войдешь в суть дела. Если ты будешь последовательной, и тебе повезет, и ты продержишься долго. Решения. Мало-помалу. Ты углубишься в темную зону. Да.

Языков говорил все это, опустив голову и засунув руки в карманы, глядя на песок перед носками своих дорогих ботинок (Пати, наверное, одобрила бы их, подумала Тереса); и рядом с ним, с его высокой – метр девяносто – фигурой и широкими плечами, выступающими под рубашкой, менее строгой, чем ботинки, Тереса в своем коротеньком платьице, открывающем смуглые ноги, казалась маленькой и более хрупкой, чем на самом деле, когда, босая, с распущенными волосами, которые ветер все время бросал ей в лицо, шла, внимательно прислушиваясь к его словам. Тебе придется принимать решения, говорил Языков, как всегда, делая паузы и выстраивая слова одно за другим. Удачные. Ошибочные. В этой работе рано или поздно тебе придется отнять жизнь. Если ты умна, сделать так, чтобы ее отнял кто-то другой. В этом деле, Теса (ему почему-то было трудно выговаривать ее имя полностью, и он всегда называл ее Тесой), невозможно ладить со всеми. Нет. Друзья хороши до тех пор, пока не становятся плохи. Тогда нужно действовать быстро. Но существует одна проблема. Определить точный момент. Когда они перестают быть друзьями.

– Есть кое-что необходимое. Да. В этом деле. – Языков двумя пальцами указал на свои глаза. – Посмотреть на человека и сразу же понять две вещи. Первая: за сколько он продастся. Вторая: когда тебе придется его убить.

* * *

В начале того года Эдди Альвареса перестало им хватать. Дела у «Трансер Нага» и ее дочерних компаний-ширм (их юридическим адресом являлась контора адвоката на Лайн-Уолл-стрит), шли отлично, их потребности уже выходили за рамки инфраструктуры, созданной гибралтарцем. Четыре «Фантома», базирующихся в Марина-Шеппард, и еще два, под видом спортивных судов, в Эстепоне, их содержание и оплата капитанов и сотрудников – в их число входили полдюжины полицейских и жандармов – не представляли особых проблем; однако клиентура расширялась, приток денег увеличивался, все чаще они приходили из других стран, и Тереса осознала, что необходимы более сложные механизмы их инвестирования и отмывания. Им требовался специалист, хорошо знающий все юридические хитрости и способный обеспечить максимальные прибыли при минимальном риске. У меня есть такой человек, сказала Пати. Ты знаешь его.

Она знала его только в лицо. Первое формальное собрание состоялось в квартире в Сотогранде. На нем присутствовали Тереса, Пати, Эдди Альварес, а также Тео Альхарафе – тридцатипятилетний испанец, специалист по налоговому праву и финансовой инженерии. Тереса сразу же вспомнила его, когда тремя днями раньше Пати познакомила их в баре отеля «Корал Бич».

Она обратила на него внимание на празднике семейства О’Фаррелл в хересской усадьбе: худой, высокий, смуглый. Густые черные волосы, зачесанные назад и длинноватые на затылке, костистое лицо, крупный орлиный нос. Классический испанец, подумала тогда Тереса. Именно такой, какими она всегда представляла себе испанцев, пока не узнала их: худыми и элегантными, похожими на классических идальго, которых на самом деле почти не существовало. Сейчас они беседовали вчетвером, сидя вокруг стола из секвойи, где стояли старинный фарфоровый кофейник и чашечки из того же сервиза. Тележка с напитками также была под рукой. Огромное окно, выходящее на террасу, позволяло любоваться великолепной панорамой: яхтенный порт, море и берега до самых дальних пляжей Ла-Линеа и серой громады Гибралтара. Небольшая квартирка без телефона, без соседей – попасть в нее можно было только лифтом из гаража, – купленная Пати от имени «Трансер Нага» у собственной семьи и оборудованная для подобных собраний; хорошее освещение, дорогая современная картина на стене, переносная доска, на которой можно было писать смывающимися фломастерами – красным, черным и синим. Дважды в неделю, плюс перед каждым назначенным собранием, специалист по электронной безопасности, рекомендованный Олегом Языковым, обследовал квартиру на предмет подслушивающих устройств.

– Практическая часть решена, – говорил Тео. – Для оправдания доходов и уровня жизни – бары, дискотеки, рестораны, прачечные. То, что делает Языков, что делает столько людей и что будем делать мы. Никто не контролирует количество поданных стаканов или порций паэльи. Так что пора открывать серьезную линию в этом направлении. Инвестиции и компании, связанные между собой или независимые, которые оправдывали бы даже бензин для машины. Много документов. Много бумаг. Налоговая служба не станет портить нам нервы, если мы будем платить соответствующие налоги, и на испанской территории все будет гладко, при отсутствии каких бы то ни было судебных действий.

– Старый принцип, – заметила Пати. – В своем гнезде… ну, в общем, понятно, Она курила и курила – элегантная, рассеянная, наклонив светлую, коротко стриженую голову глядя на всех с отстраненным видом, как бы давая понять, что просто забежала сюда на минутку. Казалось, она воспринимает все происходящее как забавное приключение. Еще одно.